Пока в Регенсбурге готовится премьера моей новой оперы, расскажу-ка я о предыдущей – о «Докторе Живаго». Впереди выходные – вдруг кому будет интересно послушать, тем более, что запись с потрясающим составом солистов:
Елена Стихина,
Владимир Байков,
Виталий Ишутин,
Андрей Попов,
Алексей Костюк,
Татьяна Макарчук,
Евгений Плеханов,
Илья Астафуров,
Сергей Плешивцев, и др.
Опера создавалась на протяжении 6 лет. В 2009 году написано несколько сцен в клавире по инициативе одного большого российского театра, но после смены руководства инициатива была остановлена и, следовательно, процесс сочинения – тоже. Затем в 2012 сочинением заинтересовался оперный театр в Баварии и к началу 2015 партитура была закончена. Вспоминаю, как уже шли репетиции, а нот финала ещё не было. Интендант всё интересовался – «до премьеры меньше недели, когда же Вы, маэстро, приступите к оркестровым репетициям 3-го акта?» – «Оркестр ещё первые 2 не выучил», – пожимал плечами я. Не мог же я ему сказать, что 3-го акта ещё просто НЕТ, и что вот прямо сейчас после репетиции иду его дописывать!..
Но это уже другая история.))
В романе Пастернака бездна глубин и различных сюжетных линий. Меня же в фабуле истории зацепило одно: два человека виделись друг с другом считанные разы, лишь 4 встречи были им отведены в жизни, последняя – пятая – на похоронах одного из них. У обоих были семьи, эти семьи потом даже менялись – но любовь и наэлектризованное притяжение друг к другу они пронесли через все революции и войны, через смены государственного строя и – даже через смерть.
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ
СЦЕНА 1. «1916. ВОЕННЫЙ ГОСПИТАЛЬ БЛИЗ МЕЛЮЗЕЕВА»
Первая Мировая война. На постели мечется раненный Юрий Живаго. В медсестре Ларисе Антиповой он узнаёт свою знакомую из Москвы с мирных времён. Они коротко встречались на Рождественской ёлке накануне войны в одном московском доме, там случился скандал – Лариса стреляла в адвоката Комаровского, одного из гостей. Антипова предпочитает не вспоминать прошлой жизни.
Один из раненых, услышав фамилию медсестры, сообщает, что долго искал её – он воевал в одном полку с её мужем прапорщиком Антиповым и сохранил его вещи. Лариса пытается выяснить – что случилось с супругом, но раненый не может ничего сказать: он знает лишь, что Антипов попал в окружение.
N.В.: в конце этой сцены Раненный поёт ариозо на слова Афанасия Фета «Колыбельная песня сердцу». Этот романс я написал в 1991-м году в 6 лет. Когда вставлял его в оперу – лишь инструментовал его.
СЦЕНА 2. «ЛЕС ВОЗЛЕ ГОСПИТАЛЯ»
Живаго во время прогулки пишет письмо домой в Москву, где остались жена и сын. Медсестра Антипова настолько занимает его мысли, что он не может удержаться, и даже своей супруге рассказывает о Ларе.
Появление Лары прерывает написание письма: новые раненные всё продолжают поступать в госпиталь, от Юрия требуется срочная врачебная помощь...
СЦЕНА 3. «1917. КОМНАТА ЛАРЫ»
Несколько месяцев спустя. Лара у себя в комнате гладит бельё. Рядом Живаго – он давно излечился, работает в госпитале, всё теплее и ближе становятся их отношения с Ларой. Но Антипова объявляет, что должна уехать – в Москве у сестры она оставила маленькую дочь. Юрия переполняют чувства, он решается открыться Ларе, просит её остаться. Но Лариса не может ответить взаимностью – её долг разыскать мужа, если он остался жив.
Внезапно ворвавшаяся толпа инвалидов объявляет, что в Петербурге произошла Февральская революция.
СЦЕНА 4. «1918. ЮРЯТИН»
На рыночной площади в маленьком городке на Урале судьба вновь сталкивает Лару и Юрия. Живаго с семьёй приехали в своё уральское имение, пытаясь спастись от московских революционных беспорядков. Усадьба национализирована, но бывший смотритель имения «по старой памяти» разрешил им расположиться в старой конюшне. В стране голод, Живаго приехал из деревни в Юрятин обменять свою «военную шинель с императорской нашивкой» на мешок картофельной шелухи.
Лара работает здесь школьным учителем. Ходят слухи, что местный комиссар партизанского отряда Стрельников, держащий в страхе всю округу — и есть бывший супруг Ларисы, Павел Антипов. Лара никогда не видела Стрельникова, но они с дочерью периодически получают от него помощь в виде продуктов, которые приносят какие-то люди. Лара предлагает Живаго зайти к ней – но он отказывается. Теперь его долг — поскорее вернуться к семье: супруга ждёт второго ребенка.
«Не плачь, не морщь опухших губ,
Не собирай их в складки:
Разбередишь присохший струп
Весенней лихорадки.
Сними ладонь с моей груди —
Мы провода под током:
Друг к другу вновь, того гляди,
Нас бросит ненароком...»
Лара уходит. Живаго окружают партизаны – в их отряде убит фельдшер: «Принудительно Вас мобилизуем, как медицинского работника. В случае повиновения – гарантируем Вам полную невредимость, в противном случае – не прогневайтесь: пристрелим!»
СЦЕНА 5. «1920. ПАРТИЗАНСКИЙ ЛАГЕРЬ»
В землянке двое – Живаго и Стрельников. Сивоблюй приводит солдатку Кубариху: по слухам – она знахарка, от неё требуют излечить Стрельникова от струпьев. Между делом, Кубариха успевает сообщить Юрию, что его супруга родила сына и уехала из голодной деревни обратно в Москву. Стрельников, тем временем, входя в транс под чарами Кубарихи, рассказывает Живаго о своём прошлом: он любил Ларису, женился на ней, приняв её с дочерью от адвоката Комаровского, но понимая, что она вышла замуж от отчаяния и никогда не сможет полюбить его – ушёл добровольцем на фронт, попал в плен, выжил, стал начальником партизанского отряда...
Живаго принимает решение, обманув Сторожевого, бежать с рассветом из лагеря к Ларе.
СЦЕНА 6. «УТРО В ПАРТИЗАНСКОМ ЛАГЕРЕ»
«Засыплет снег дороги,
Завалит скаты крыш,
Пойду размять я ноги,
За дверью – ты стоишь.
Одна, в пальто осеннем,
Без шляпы, без калош –
Ты борешься с волненьем
И мокрый снег жуёшь.
И оттого двоится
Вся эта ночь в снегу,
И провести границы
Меж нас я не могу.
Как будто бы железом
Обёрнутым в сурьму
Тебя вели нарезом
По сердцу моему!...»
Исчезновение Живаго остаётся в лагере незамеченным, не до него сейчас — Стрельников занят жестоким расстрелом выявленных предателей. Ни вой женщин, ни мольбы о пощаде не трогают его сердца:
«Сейчас Страшный суд на земле, существа из Апокалипсиса с мечами и крылатые звери, а не сочувствующие вам «братцы»! Вы изменники, и потому не можете умирать как товарищи — так перестаньте ныть, и умрите хотя бы как господа, едрёна вошь!»
СЦЕНА 7. «1921. СВЕЧА»
В маленьком деревянном домике в Юрятине, где проводят зиму вместе Лара с её дочерью и Живаго, появляется нежданный гость. Это Комаровский. При новой власти он поставлен министром в Дальневосточной республике – марионеточном буферном государстве между Советской Россией и Японией, в котором, тем не менее, действует капиталистический строй. Пользуясь положением, он приехал только с одним: предложить немедленно бежать на автомобиле во Владивосток, а затем – на пароме в Японию. Время не терпит: Стрельников арестован, уже готов и приказ об аресте Лары с дочерью.
Оставшись с Юрием наедине, Комаровский требует от него отпустить Лару и дочь, а самому остаться здесь, обманув Лару, что позднее догонит их в дороге.
«Видите ли, доктор, какая вышла инфлюэнца: Ваш тесть, Ваш законный, первый тесть, влекомый диаволом, или какой другой субстанцией — может быть, патриотизмом — опубликовал занятную статеечку. В ней он гневно обличает убийство Романовых, называя его позорным и бандитским. Помочь ему, к сожалению, нельзя – несчастный уже затерялся в коридорах Лубянки. Но вот Вашей супруге, первой супруге, законной супруге — я помог бежать в Париж вместе с Вашим сыном: мне не хотелось, чтобы с ними обошлись по-царски, как с Романовыми. Теперь Вы должны помочь Ларе! В Москве я похлопотал о Вас, Советское правительство готово публиковать Ваши стихи, которыми Вы грешите по ночам. На первое время Вас поддержит скромный гонорар, а там – кто знает? – может Вам будет возможно получить разрешение на выезд к семье в Париж! Там и с Ларой увидитесь...»
СЦЕНА 8. «1936. МОСКВА. СВАДЕБКА»
Коммунальная квартира дома, который прежде весь принадлежал семье Живаго. Юрий – поэт новой советской страны – живет в одной из комнат коммуналки вместе со своим бывшим дворником Маркелом и его дочерью Мариной. Марина беременна от Юрия и ему, чтобы сохранить ребёнка, маленькую жилплощадь и репутацию поэта, приходится жениться на Марине. Наличие жены в Париже – не помеха: в социалистическом государстве браки, заключённые при старом режиме за рубежом, считаются недействительными.
На свадьбе во время попойки гости просят Юрия почитать стихи про Сталина. «Про Сталина – не явились!», — отвечает он и читает в пьяном угаре строки, обращённые к Ларе:
«Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина,
Я — поле твоего сраженья! Простимся!..»
Пляска гостей переходит в драку, сердце поэта не выдерживает чужеродности окружающей его новой среды. Он так и не смог стать по-настоящему советским...
СЦЕНА 9. «ЭПИЛОГ. ПРОЩАНИЕ»
«Кого хоронят? — Живаго хоронят.»
По московскому бульвару везут на санях тело Живаго. В небольшой похоронной процессии идут двое писателей, рассуждая о советской России.
«Не писать – нельзя. Но ведь и писать правду – тоже нельзя!» – «А помните, коллега, как Пастернак написал в 34-м году во вступительном слове к вечеру памяти Лермонтова? Для Запада жить всегда представлялось лёгким и обыденным. Нам же, русским, всегда было легче сносить и свергать татарское иго, воевать и болеть чумой, чем жить...».
Появляется Лара. Она идёт за гробом Живаго:
«Прощай, большой и родной мой! Как опять привёл Бог свидеться. Помнишь, прощалась я с тобой тогда там в снегах? Как ты обманул меня... разве б я уехала без тебя? Господи, что я испила там, что вынесла... Но я не говорю, не называю главного, я не в силах назвать это. И знаешь, я не поручусь, что я вполне нормальна. Но пусть: твой уход – мой черёд... Опять что-то крупное, что-то неотделимое! Загадка жизни, загадка смерти, прелесть гения, прелесть обнажения, это – пожалуйста, это – мы знали. А мелкие мировые дрязги, вроде перекройки земного шара, это — извините, это — увольте... Это — не по нашей части...»
#антонлубченко #пастернак #докторживаго #живаго #опера #еленастихина #владимирбайков #elenastikhina #vladbaykov #antonlubchenko
Любимый Сочи, с Днём Рожденья!!!!
Эту партитуру мы с
Екатериной Богачёвой,
Алексеем Костюком и
Сочинским симфоническим оркестром записали ровно год назад в пандемию.
У сочинения есть предистория: в прошлом году Администрация города обратилась ко мне с просьбой записать официальный гимн некоего ныне усопшего автора. Гимном назвать это было сложно: «заказ» был сдан «композитором» в виде мотивчика, нацарапанного карандашом на огрызке бумаги — не было ни клавира, ни партитуры, а грамотность музыки и текста с трудом влезали даже в рамки русского шансона. Тем не менее, с начальством не спорят: просьбу мы выполнили, насколько могли. Однако запредельный дилетантизм «гимна» настолько впечатлил, что я не мог заснуть ночами от профессиональной боли. И чтобы хоть как-то промыть уши – решил создать свой альтернативный вариант в том виде, в котором его представляет себе выпускник композиторского факультета Петербургской консерватории, подарив сочинение городу. На подарок не поскупились – из Владивостока вызвали солиста
Приморской сцены Мариинского театра (то, как мы привозили Лёшу в разгар пандемии контрабандой в Сочи и возвращали во Владивосток – отдельная детективная история!), задействовали на удалёнке приморский хор, смонтировали и свели запись в Петербурге с
Кирой Малевской.
Получившуюся маленькую кантату в стилистике русского нео-соцреализма решили назвать «Торжественная песня о Сочи».
Видеорядом и съёмками клипа занялся телеканал Сочи 24, а также Егор Истомин и
Екатерина Кулагина.
В итоге, по-моему, неплохо получилось. И не беда, что официальным гимном сочинение не стало. Главное, что у жителей Сочи теперь эта партитура есть!
Автор музыки и слов – Ваш покорный слуга.
#песняосочи #деньгорода #сочи_с_днём_рожденья #primmariinsky #sochisymphony #сочинскийсимфонический #антонлубченко
